Становить в строй призывников-новобранцев командир роты капитан Александр Уланов доверил недавно прибывшему из училища и назначенному на должность командира группы лейтенанту Колчину. Рота выстроилась, на левом фланге замерли новобранцы. Лейтенант, оправдывая доверие, обратился к ним с хорошо отрепетированной речью:

– Поздравляю молодое пополнение! Вы вступаете в ряды морских солдат России, они свою историю ведут от личных гребцов Петра Великого…

Дальше лейтенант зачастил, вспоминая Измаил, Ушакова… Ротный вздохнул, выдохнул, взглянул на часы, оценил выступающего: «Ну ты и говорун». Выйдя перед строем, он в свою очередь обратился со своим приветственным словом:

– Про гребцов, честно скажу, мне не ведомо, но знаю наверняка то, что наша часть была  сформирована в 1941 году: тогда бригада вступила в бой, защищая Москву. Это и есть начало нашего боевого пути, о котором вам расскажут командиры. Служите с достоинством и честью! Нам товарищ лейтенант об исторических событиях напомнил, я вот тоже вспомнил. Офицеры Гвардейского экипажа, которые вывели своих матросов на Сенатскую площадь, жили и служили под девизом: «Душа – Богу, жизнь – Отечеству, сердце – женщине, честь – никому». И когда моряки российского флота говорили: «Честь имею!» – эти слова не были пустышкой в беззубом ротике младенца, эти слова не выплюнешь. И вы служите и не посрамите чести российского флота…

  Пришел  день, когда молодые матросы приняли присягу, и завертелось колесо их нелёгкой службы. Марш- броски, заплывы в морских солёных волнах, упражнения на стрелковом полигоне, полоса препятствий и всё другое, что положено знать проходящему службу в разведроте. Однажды ротный сообщил, что матросам-первогодкам предстоят  прыжки с парашютом. Выдал он это в своей манере:

– Морпех должен не только взлетать на берег вслед за прибойной волной, но и, ловя воздушные потоки, слетать на головы врагов.

Матросы потренировались на земле, прыгая со «столов», укладывая и раскладывая парашюты, потянули мускулы, сухожилия на тренажёрах. И вскоре, по докладу командира Колчина, были готовы к прыжкам. Уланов дал «добро», и в назначенный день группа, сформированная по принципу «не был, так будешь, был – не позабудешь», под командованием Колчина поднялась на транспортнике и раскрыла купола парашютов над районом приземления. Но не все приземлились: часть новобранцев осталась на борту самолета, не выполнив приказ командира. Испугавшихся высоты лейтенант по второму заходу вывел к точке высадки. Число испуганных уменьшилось, но все равно с нераскрытыми парашютами на самолете вернулись одиннадцать смятенных душ. Не менее взволнованный Колчин пришел на доклад к ротному. Так, дескать, и так … не способны … списать в береговую охрану, не могут, не выполняют… Капитан выслушал сбивчивый рапорт.

– Значит так, вы, товарищ лейтенант, предлагаете целое отделение матросов отправить на мыс Шмидта, на курорт, значит, они там рыбку будут ловить, в баньке париться, в бинокль за представительницами малых народов подглядывать, а флот останется без боевой единицы? Вы что там, в небесах, миндальничали, забыли про морской принцип: каскад, под зад и три кульбита?

Колчин, вытянувшись в струнку, как по конспекту выдал:

– Физическое насилие наносит психологическую травму личности, а унижение и оскорбление военнослужащего приводит к снижению его боеспособности. Наука убеждать…

Ротный, удивленно воззрившись на лейтенанта, выдохнул:

– Отличник, гуманоид… Всё. Планируй прыжки, командир группы. Будем лечить твоих трясунов от шубника, по-учёному говоря, от ступора. По науке побеждать.

И наступил погожий летний день, когда ротный отправил лейтенанта к месту высадки и язвительно посоветовал нарвать полевых цветов для встречи и приветствия десантирующихся. Сам прибыл на аэродром, построил убоявшихся высоты матросов в количестве одиннадцати штыков и, проведя обычный ритуал – подтяни ремешок, ослабь ремешок, застегнись, – объявил матросам:

– Сегодня мы прыгать не будем, мы просто так полетаем, чтобы вы привыкли к самолету, говоря по-учёному, адаптировались. Равняйсь, смирно, на корабль бегом марш!

Зелёный, как лавровый лист, Ан-8, поднимая пропеллерами пыль, прокатил по рулёжной дорожке на взлётную полосу и, разбежавшись, набрал высоту, уходя к горизонту. На борту самолёта десантники, поглядывая в иллюминатор, чувствовали себя пассажирами, кое-кто уже под ровный гул моторов погрузился в дремоту. И тут коварный капитан Уланов вытащил припасённую дымовую шашку, активировал её и в чёрном облаке закричал дурным голосом:

– Полундра, пожар, горим!.. отдраить люк!..

К раскрытому люку бросились все одиннадцать матросов, едва не вытолкнув выпускающего, вслед  им, пущенная уверенной рукой, полетела шашка. Капитан, стоя у люка, подсчитывал раскрывающиеся парашюты: один.., два.., пять.., одиннадцать – все.

– Извозчик, закрывай калитку, пошли домой, – крикнул ротный в кабину пилотов и расслаблено привалился к борту.

Уланов, уже находясь в расположении роты, дождался лейтенанта с теми, кто совершил свой первый прыжок. Поздравил матросов с воздушным крещением, бросив Колчину:

– Вот так учить-то надо – по науке побеждать.

   Потом подошёл к матросам, которые делились впечатлениями от прыжков, мол, а меня как закрутило…, а меня как дернуло…, а у меня...

– А у тебя всё впереди, – улыбнулся капитан, похлопав парня по плечу, и, отдав честь матросам, пожелал:

– Так держать!

Татьяна Щепина.